В общем понятно. «Индиана Джонс и очередная отсидка». Харрисон Форд отдыхает.
Жара порядком таки задолбала, так что я, сходив на один из пляжей в европейском секторе и окунувшись в экзотические воды, ничтоже сумяшеся, зашёл за ближайший киоск, торгующий Кока-колой и «отправился» в коридор. Всё же классная штука, Дромос. Прям как римлянин. Всё своё ношу с собой. И до хрена ж чего за собой таскать приходится, притворно посетовал я, окинув взглядом хозяйство.
Ещё раз искупавшись, на этот раз в пресной воде, дабы смыть соль я опять перекусил, ибо ни что так не возбуждает аппетит, как купание, и устроился в шезлонге возле домика с книгой в руке. Любопытно стало, чёй же мой подопечный спёр-то?
Из краткого описания следовало, что эти самые «бронзы» весьма обширное понятие, принятое в археологии и включающее в себя кинжалы, топоры, булавки, украшения одежды, конской сбруи и так далее. Всё это дело выполнено, оказывается, в ирано-кавказском зверином стиле и добыто главным образом при хищнических раскопках древних могильников на западе Ирана в Луристане. И свидетельствует оно, ни много, ни мало, о высоком уровне искусства древнего населения двуречья.
В общем, ежели и были у меня какие-то благие намерения в виде «мирного путя» устланного шелестящими купюрами, то постепенно отмирали. Не то, что бы было жалко денег. Но вот времени… Восток, как известно, дело тонкое. И, представив всю эту тягомотину, занудливые переговоры с льстивым и продажным адвокатом, набивание цены и обвинения бедолаги во всех смертных грехах… В общем, «вени-види-вици» мне больше нравится. Да и я здесь вроде как инкогнито, так что международных осложнений не предвидится.
Воодушевлённый такими героическими мыслями, я немедленно поймал хохтунчик. Поэт по фамилии Писюшкин составил компанию и, в результате совместных усилий и абсолютно безо всяких мук творчества мы выдали:
НепониманьеБередило душуСтавя вопросы
Ну почемуВсе люди как людиМне непонятно
Хуже ведь нетНичего я не знаюНа свете
Праздного глупоИ часто не к местуСовсем героизма
Сколько уж разИ не два и не триА поболе
Слово давалЯ себеИ друзьям и соседям
Быть посерьёзнейА может быть дажеИ вовсе солидным
Но вот зачем-тоВедомый лукавымКуда-то я лезу
Ох не к добруИ совсем не на пользуЯ чую
Ну да уж поздноИ ящик ПандорыЧуть-чуть приоткрылся
М-да. Альтер эго, альтер эго, я устал от тебя бегать. Убежишь от тебя, как же.
Тут мои веки сомкнулись и, как следствие, всякие глупости покинули перегревшуюся на солнце голову.
Проснувшись и плеснув водой в лицо, я засобирался наружу. Проверил заряжены ли иньекторы, дабы не мучить бедолагу, и «сделал шаг».
Пляж встретил меня предрассветными сумерками и лёгкой прохладой. И, глядя на пустынный берег и море, от которого шёл пар я словно мальчишка помчался к воде, сбрасывая с себя одежду. Залив не обманул моих ожиданий, встретив теплотой парного молока и ласковым прикосновением нежных объятий. Как ни странно, освежившись и лёжа на прохладном песке я вдруг стал сомневаться. Таким умиротворением веяло от этого молчаливого песка, омываемого небольшими волнами, что я поневоле засомневался в правильности выбранного пути. Но тут же, вспомнив то пекло, что вскоре сменит утреннюю прохладу, и маслянистые глазки адвоката я отбросил прочь пораженческие мысли. Да и, помнится, одна из теорем Сунь-Цзы гласит: «Война любит победу и не любит продолжительности».
Тюрьма города Джаска внешне на тюрьму не походила. Хотя, чёрт её знает, как должно выглядеть это устрашающее заведение. Дома у себя Бог миловал и, тьфу, тьфу тьфу, надеюсь и в дальнейшем сумею обойтись, несмотря на всем известное «не зарекайся…». Адвокат, как и положено уважающему себя человеку держался с достоинством и, через переводчика попросив меня подождать, скрылся за одной из дверей. Как видно, он уже успел обо всём договориться ещё вчера, так как ждать пришлось совсем недолго. И вскоре, меня провели в комнату для свиданий. К счастью, ничего похожего на голливудские фильмы с их переговорами через стекло по телефону не было. Меня просто обыскали, похлопав по карманам, и пропустили в комнату с минимумом мебели. Вскоре охранник привёл жизнерадостного толстяка в джинсовом костюме, на вид чуть постарше чем я. Но было видно, что веселье это наигранное, и во взгляде у него явно читалась грусть. Ну, ещё бы. Сидеть взаперти и дома-то не радость. А уж тем более в компании людей другого роду-племени. Попросив адвоката оставить нас наедине, я обнаружил, что охранник этого делать не собирается.
Да уж, «если вы думаете, что все будет легко — умножьте предполагаемые трудности на два. А потом еще на два. Теперь вы получили близкую к реальности картину». Закон Мерфи, однако.
Ч-чёрт. Ну, обалдуй, морда протокольная. Я было попытался дотронуться до руки толстяка, но не тут то было. Цербер что-то рявкнул и схватил меня за плечи. Вскочив, я отбросил его руки, уронив при этом стул, и сдвинув стол почти в угол комнаты.
Претендент на место лингвиста нашей доблестной экспедиции благоразумно убрался вместе со стулом в противоположный угол, с любопытством наблюдая, чем всё закончится. И, по моему, в мои скромные возможности он ни верил ни на Йоту. Я уже было собрался «забрать» стража с собой, но тот вдруг сделал недвусмысленный жест, дразня и предлагая помериться силами.
Он встал в стойку, мощный и грациозный одновременно, и потёк, поплыл над полом, словно находился в зале и нам предстояла не смертельная схватка а зауряднейший учебный спарринг. Хотя для него, находящегося «при исполнении» это, наверное, так и было. Дома, как известно, и стены помогают. Не говоря уже о товарищах по работе, которые явно не оставят так этого дела и прибегут, в случае чего.
И, как всегда не вовремя, в голову полезла всякая дурь, которой нахватался в годы юности, читая переводы зарубежных журналов про экзотический тогда вид спорта. Бойца из меня, надо сказать, так и не вышло и, если бы судьба не свела меня с Виктором, я так и остался бы слабаком, но вот в голове что-то осталось:
«Многие ученики имеют лишь неполное знание стоек. Многие не знакомы с различными их разновидностями. Даже в случае отдельной стойки имеются реальные развития в ее формах в разное время. Например, форма какой-то стойки различна в готовой позиции и в позиции, из которой в данное время выполняется прием. Форма стойки немедленно после приема меняется на противоположную, отличающуюся от предшествующей второй. Имеются легкие изменения в каждой стадии, хотя форма остается такой же.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
